Древо жизни 14.11.2015 09:54
Комментарий на один комментарий
Древо жизни
Шурупчик: В гейвропе веками резали друг друга, не говоря ещё про чудовищные этнические чистки в колониях - десятки миллионов людей уничтожались европейцами извергами, чудовищные разрушения, уничтожение культуры, навязывание своих законов и порядков, своей культуры.
Аня: Для кого то мать это светлый образ, а для кого то старуха, которая жрёт, срёт и ноет постоянно.
Как не оценивающе это может быть прозвучит, но в основной массе население планеты представляет собой своего рода «эволюционное мясо». И даже в самых развитых странах «растения» могут составлять большинство, благоприятную почву, на которой пробиваются ростки культуры. Однако есть земли, упорно культивирующие «сорняки».
Человечество, как и любой биологический вид конечно. И эволюционирует не оно само, а его культура, в развитие которой отдельные индивидуумы могут сделать или не сделать свой вклад. Качественные скачки в биологии происходили примерно раз в миллион лет (возможно до изобретения генетики). При этом, из общего количества особей дальнейшее развитие до сих пор всегда ожидало лишь ограниченный контингент. Например, все современное человечество восходит к геномам двух особей (они жили даже в разное время).
Разъединяют людей не природные, низменные инстинкты, а наличие прогрессивных, революционных и эволюционных культурных накоплений. Греческий серважный способ производства трудно назвать гуманным (в отношении порабощенных варваров), но в свое время, зародившийся в среде нескольких популяций Средиземноморья, он означал следующий эволюционный шаг в масштабе всей планеты (в условиях ручного, домашинного производства рабство является самым высокорентабельным, высокопродуктивным способом), стимулируя новый виток развития знания, технологий (вспомним прообраз парового двигателя работы александрийского механика) и оставляя остальную подавляющую часть человечества за бортом социальной эволюции влачить стагнирующее существование, вплоть до появления на их горизонте колониальных властей. Рабство загнало-таки демократические общины европейцев в безвыходный тупик, когда задел накопления капитала посредством порабощения исчерпал свой лемит. Через стадию феодализма и посредством первоначального накопления капитала, уже по большей части не прибегая к рабству, европейцы достигли стадии новой индустриальной, техногенной революции. Сколько же надо времени и средств, что бы теперь догнать их? Практически придется повторять их путь или исчезнуть в безвестности истории подобно ацтекам. Ведь даже двести лет столь благотворного для Индии колониального владычества конечно во многом приблизили Индию к европейцам социально-экономически и политически, позволили индусам практически посредством бесплатного обучения наверстать упущенное, несколько сократить путь, пройденный самими европейцами, но вряд ли в полной мере, отставание все-таки сохраняется, сформированные тысячелетиями стереотипы мышления изживаются с трудом. А каково же аборигенам, не встречавшим никакого Колумба? Скорее всего они счастливы в своем неведении.
Человек не различит в другом того, что не знакомо ему самому. А гомосексуализм и жестокость – столь универсальные явления, что знакомы наверняка самым примитивным обществам и людям на планете. Разве Гитлер не любил матерей и детей, определенного происхождения? И все люди на планете борются за единство, справедливость, добро, миру мир, за свой, за матерей, жен и детей, своих. Так что деление всех людей на «черных» и «белых», почитающих и не почитающих элементарную порядочность, святыни, светлые образы – это несколько самонадеянный духовный расизм. Ведь святыни в разных культурах могут быть непохожими, даже противоположными. Святыни могут оказываться разными даже у представителей одной культуры, детерминированные уровнем кругозора. Единственная защита от духовного расизма в соблюдении законов, прав человека, свобод, свободы совести, которые давно уже успешно вырабатывались, начиная со времен первобытных общин, свобод-слобод и древних греков и без чего не возможна была бы техногенная эволюция, зарождение науки, неизбежно расширяющей общину европейского типа до масштабов всего человечества. Правда в России об этом может ещё не слышали, здесь ещё продолжается животная борьба добра со злом, то есть борьба за выживание святынь определенного происхождения между «своими» и «чужими», ограниченными обычно очень узким кругом лиц (семья и шпионы, например). И светлых образов тут может быть великое казуалистическое множество, может даже превышающее таковую плотность в древних, первобытных небольших по численности племенах. Кстати, и количество наций «на душу населения» в России при отсутствии капиталистических предпосылок кардинально разнится с тенденциями в собственно исконно капиталистических обществах, чьи древние общинно-гражданственные устои способны ассимилировать даже наплыв инородцев (метеков), гастарбайтеров.
Парадокс или феномен отечественной культуры заключается в том, что, благодаря тесному географическому соседству с Европой, позволяющей таки кому-нибудь, единицам учиться хотя бы в индивидуальном порядке, и осуществляя иногда богатейшие вклады в общемировую культуру, способствующие росту этой самой мировой культуры, даже в самые мрачные периоды своей полу тысячелетней азиатской истории, отечество отнюдь не проявляет способности стабильно эволюционировать как целостная система, общество, каковое общество, своя община в нем уже отсутствует, раздробленная пирамидой власти-собственности на крохотные составляющие, пытающиеся реализовать себя с тем или иным успехом в работе пирамиды, всеми силами стремящейся к самосохранению перед лицом разрушительных социально-экономических опасностей с Запада – и значит за шагом вперед (самоевропеизация) нередко следуют два шага назад (то, чем самовестернизация на самом деле обычно оказывается). В этом ракурсе остро ощущается весь гигантизм ломоносовщины. Одно дело – быть Байроном в Англии (смерть в борьбе за свободу греков), и совсем другое – Пушкиным в России (смерть от руки «гастарбайтера» с гомосексуальными наклонностями).
You need to log in to write a comment