Почему же Грозный – царь-тиран? 31.01.2017 14:28

Заметки на полях истории

Почему же Грозный – царь-тиран?

Цитата из интернет-статейки Иван Грозный не убивал своего сына: Почему же Грозный – царь-тиран, а европейцы – само милосердие?

Я: Какая искренне холуйская статейка. Настолько холуй­ская, что кажется розыгрышем в духе фантасмагории сталин­ской эпохи. Хотя с другой стороны и времени прошло не много, и люди вроде никуда не переселялись, все те же, и хлеб насущный добывают все так же.

Авторитарно-бюрократическая надстройка политарной форма­ции жестока прежде всего не абсолютным или относи­тельным объемом крови, проливаемой верховными деспотами и его опрични­ками (будь то Иван Грозный, или Петр Великий, или Иосиф Сталин), а своей «методологической ограниченно­стью». Настолько «убого-примитивной», что паразитировать она способна едва только на «своих», а не на чужих (проте­стан­тах, неграх, ин­дейцах).

anja2468: Рабства ввёл Петр I, который вдвое уменьшил на­селение России. При Иоанн Грозном Россия была цивилизо­ванной и процветающей страной по сравнению с вар­варскими странами Европы, в первую очередь Англией и Гол­ландией.

Я: Чудовищно варварская (чего стоит одно нашествие оп­ричного войска на Новгород, когда единственный и довольно «курьезный» донос, построенный на противоречивых обвине­ниях, спровоцировал гибель по разным оценкам от 10 до 15 тысяч человек) и деспотическая по сущности деятельность по­мазанника божьего, длани бога на земле, ка­ким мнил себя Грозный, предопределила дальнейшее ужесто­чение со­циаль­ного порядка в стране (прежде всего – утвер­ждение крепост­ной формы зависимости), «накрученное» впо­следствии ещё сильнее Петром I (до «авторитарно-бюрократического» состо­яния). Потребность выживания примитивной рос­сийской поли­тарной надстройки перед лицом опасности столк­новения с эволюционирующей в прогресси­рующем темпе Ев­ропой тол­кало выдающихся представителей российской ав­то­кратии, та­ких как Грозный, Петр I, Екатерина II, Николай I, Ленин и Сталин, к необходимости её «перевоору­жения» во всех смыс­лах по «евро­пейскому образцу» (хотя бы приближенно), де­ло­производственного и технологического ос­наще­ния, как бы бю­рократиза­ции (получилась «обезьяна с гранатой»).

Константин Крыжановский: Клеветать на мертвого льва - удел ша­калов.

Я: Если в российском заповеднике царствуют львы, к ка­кому же тогда виду пресмыкающихся или насекомых Вы сами при­надлежите?

Константин Крыжановский: Это вы спрашиваете у меня??? А разве вы не догадались?? Я Комар-кровосос. Обо­жаю любопытных. Они всегда от меня отмахиваются, но я ис­пытываю удовлетво­рение от того, что мой писк выводит их из себя.

Я: Ну не то чтобы выводит из себя. Скорее вызывает от­вращение, омерзение.

Вы сравниваете классического восточного деспота с к тому же ещё по-видимому маниакаль­ными наклонностями, у кото­рого руки по глаза в крови, кото­рый не знал, чем ещё, какой прихотью утолить свою абсолютную вседозво­ленность («бича божьего»), сравниваете с ни в чем не повин­ным хищником, если только в том, что он животное и хочет кушать, безо вся­ких идейных обоснований на «божий промысел».

Константин Крыжановский: Вы хорошо заметили об "идейных обос­нованиях". Адольф, великий Гитлер, все обос­новал и просла­вился. Но ни кто не нарисовал картину - "Гит­лер убивает свою жену в день свадьбы".

Я: Зато об этом сняты кинокартины, что по сути своей одно и тоже, ведь живопись и прочее изобразительные искусства когда-то весьма неплохо восполняли отсутствие фотографии и сине­матографа.

Ну может Иван Грозный и не убивал своего сына, во всяком случае нарочно, но зато своего сына точно убил Петр Ι. При­чем уже даже чужими руками, а Сталин вообще никогда сам не пачкал руки топором палача, ибо техногенный репрессивный аппарат, как часы, точно разменивал каждую «сентименталь­ную слезу» хозяина на тысячи голов – «технологический про­гресс» по-российски.

Итак, наверное потому, что европейские диктаторы или ти­раны и кончали свою жизнь соответствующим образом – «в от­ставке», «изгнании», «публично на плахе по приговору суда», самоубийством, в бою. Каковая «гласность» и «формализован­ность» жизненных об­стоятельств заметно выделяет их на фоне «царей-тиранов», или «восточных деспотов», которые жало­вати есмя своих холопей вольны, а и казнити вольны же есми были, и жизнь свою за­канчивали в почестях и цветах, в слезах преданных рабов, или же, при большей неудаче, тайно и но­чью убитыми каким-нибудь апоплексическим ударом.

Андрей Смирнов: Полностью согласен с комментаторами. А тот, кто "Я" - банальная пятая колонна.

Я: Пятая колонна – это типа враг народа? Полностью с вами согласен. Я враг вашего «народа».

Иван Иванов: Вот ты критикуешь "тиранов", а сам, вместе с тем, тоже хотел бы быть чем-нибудь, кроме "дерьма на па­лочке"....

Я: Ну что же ты, дерьмо на палочке, собственное горе и мечты на человека размазываешь. Это же по сути похоже на риторику пернатого, клевавшего печень Прометея – «при­знайся, ты тоже хочешь быть такой мразью, как мы». Но не все же, даже в этой убогой стране, хотят непременно быть во­рами, жлобами, блатными, холуями.

Дубков Александр: Настолько легко сейчас найти о Иване Васильевиче IV Грозном все подробности его 50 летнего прав­ления и все его просчеты и достоинства. 

Но обратите внимание, что самые достойные правители, при­несшие России могущество, славу мировой историей не при­знаются: В частности Иван Грозный и Иосиф Сталин. А прави­тели, принесшие вред стране и народу всячески про­славля­ются Западом и отечественными западниками: Князь Владимир (Святой), Петр Ι, Горбачев и Ельцин. Это неспроста, как гово­рил Винни Пух.

Я: Надо же какой винегрет. 

Самые достойные правители, принесшие России [россий­ской цивилизации] могущество, славу мировой истории: Иван Грозный, Петр I, Екатерина II, Николай I, Ленин, Сталин, Ель­цин. Эти люди на протяжении столетий совершенствовали, от­тачивали методику функционирования пирамиды власти-соб­ственности. А отсюда следует, что никакими западниками (к коим отношу и себя) эти люди прославляться не могут. 

Князь же Владимир Святославич никак не мог принести России могущество, по той банальной причине, что в стране с таким названием никогда не проживал, она появиться не ра­нее как спустя 500 лет после него. А во-вторых, в социально-экономическом, формационном плане Русь представляла собой нечто совсем иное, кардинально отличное от России.

Видимо у Вас отсутствует понимание сущностей состав­ля­ющих дихотомию Запад-Восток. Рекомендую почитать ра­боты философа и историка Ю.И.Семенова, ну или хотя бы двухтом­ник Л.С.Васильева История Востока.

Евгений Моисеев: Мерзавцы они, эти европейцы. Русь спасла Европу от монголо-татарского ига, а им даже в голову не пришло поблагодарить Русь за это. Так и норовят какую-нибудь гадость о России сказать.

Я: Ответ заложен в Вашем высказывании, Вы его подгото­вили, не подозревая о том. Европу спасла Русь. Ценой соб­ственной жизни. А на её разва­линах сформировались другие страны с другими совершенно названиями, с другими типоло­гиями социальных структур. Так за что же европейцы должны благодарить Россию, с какой стати? А Руси, я думаю, осведом­ленные европейцы вполне благо­дарны.

И откуда эти притязания у россиян на Русь? Россия рядом не стояла, когда Русь спасала Европу. И даже на Куликовом поле о России практически никто ничего не слышал, кроме может быть самой ничтожной доли процента людей, общав­шихся вплотную с высшими церковными иерархами. А те ведь древние Москвичи (раньше было Московляне – от города Мос­ковъ, Москвичи – от названия реки, местности Москва, как Се­мичи (от Семь-Сейм), Радимичи, Дряговичи) то же массово по­гибнут через два года. А были же ещё самые первые Моск­вичи, не пережившие нашест­вие Ба­тыя.

Абсолютно разные страны, уже с непохожими языками (судя по осведомленности комментирующих, текстов на ориги­нальном древнерусском никто из них не видел), с совершенно разными именами и символикой. Древняя Русь, собственно та самая изначальная аутентичная русская культура превосходно датируется в рамках эпохи обращения знаков Рюриковичей с конца ΙX по середину XΙΙΙ веков. Страны с разными соци­ально-эко­номическими базами в основании политических тех­нологий. Ничего ментально общего.

Россиянам следует брать пример со «стерилизованных (от памяти) антиподов середины», у тех «сотворение мира» или «наша эра» начинается самое раннее, в лучшем случае с рос­сийско-швед­ской войны при Петре I («произошли» от гетмана Мазепы и фраг­мента национального флага шведов (правда сам Мазепа конечно счи­тал себя русским, малороссиянином, укра­инский же термин тогда и долго после того был ещё экзо­нимно-географическим и нарицательным)), поэтому всё, что было до их «эры» – для них, по их представлениям, всё то же было «вычурно украинским», даже уже при неандертальцах.

Евгений Моисеев: Вы предпочитаете, что бы наша страна до сих пор называлась Русь? А насчет языка, нынешний ан­г­лийский язык тоже несколько изменился в сравнении с древ­ним, как он назывался англосаксонским. Как и остальные языки. А название Россия просто видоизмененное Русь.

Я: Когда вы говорите про видоизмененное, вы шутите? В каком смысле этимологически не родственные слова, слова двух языков, русского и греческого, могут быть видоизменен­ными по отношению друг к другу? Вы имели намерение оскор­бить и унизить Русь или Россию, или оба имени сразу?

Дальше беседа стала более «интимной», но интересно дру­гое.

А именно то, как «народная память» у людей восполняется и замещается «по­лунаучным недознанием», кабинетной тер­минологией в про­цессе видимо целеустремленного и изнури­тельного строитель­ства какого-нибудь «капиталистического будущего» «под чут­ким руководством вождей мирового капи­тализма». Или ком­мунизма? Ну не суть важно, однообразный и неизменный «смысл» России не испортиться, какую загранич­ную этикетку на него не наклей. Так что даже язык несчаст­ных древних Анг­личан (Ænglisc spræc) тут оказывается назы­вался по-кабинетному, по-научному англосаксонским. Дей­ствует от­лаженная при­вычка российского населения безро­потно согла­шаться, привы­кать к насаждаемым сверху канце­ляризмам, яв­ляющимся по меньшей мере уже в таком качестве экзоназва­ниями, но в по­давляющем большинстве совершенно чуждыми русской устной и книж­ной традиции именами, усво­енными в процессе об­щения элиты политарного класса, «слегка просве­щенного абсо­лютизма» с внешним миром. Так постепенно приживались Ру­сия, Росия и Россия, начиная с XVΙΙ века каби­нетные «укоро­чено-техноло­гические» рус(с)ы с малорусами и белорусами, рос(с)ы и мало­рос(с)ы.

Кроме романских Румынии и Бельгии за пределами Среди­земноморья только Латвия и Россия называют сами себя име­нами-конструктами, снабженными античной флексией. Правда, у Латвии своя, доморощенная основа имени. И в остальном между странами есть что-то внешне общее. Латвия наследо­вала культуре немецко-латинских Орденов – Россия вышла из-под гнета Орды, время от времени подхватывая и заучивая слова, долетающие до неё через какое-нибудь «окно», то от Греков, то из Европы.

Первым официально Росию, Росийское царство употребил Иван Грозный (он любил обороты на Российск- – они видимо казались ему величавыми, пышными, наверное царст­вен­ными). Давно с тех пор автократическое государство все­цело монополизировало решение вопросов идентичности (до 1654 года словоупотребление было неустойчивым, непостоянным: например, госу­дари могли быть всея Росии, митрополиты всея Русии), остав­ляя иногда народонаселению, церкви возмож­ность «внекласс­ного» чте­ния, если им хотелось.