Ослепительная Венеция Pictorial art 17 / 20 2

ochernowa-art2014 – Ослепительная Венеция
2025 сентябрь, холст масло кисть 50х60 Это чудо, этот из моря встающий город, ослепительная вязь фантастических строений” — Венеция! Венеция, ставшая главным действующим лицом новеллы немецкого писателя-классика Томаса Манна “Смерть в Венеции”, — “льстивая и подозрительная красавица, – не то сказка, не то капкан для чужеземцев”. В 1911 году автор новеллы приехал отдыхать на соседний с Венецией остров Лидо, где и родилось это произведение. По сюжету его герой, стареющий писатель Густав фон Ашенбах приезжает на Лидо, где влюбляется в прекрасного юношу и, не выдержав сжигающей его страсти, умирает от азиатской холеры. Новелла вошла в сокровищницу мировой литературы не только как психологическое проникновение в тему красоты, любви и творчества, но и как одно из лучших описаний итальянской Венеции. Это чудо, этот из моря встающий город, ослепительная вязь фантастических строений” — Венеция! Венеция, ставшая главным действующим лицом новеллы немецкого писателя-классика Томаса Манна “Смерть в Венеции”, — “льстивая и подозрительная красавица, – не то сказка, не то капкан для чужеземцев”. В 1911 году автор новеллы приехал отдыхать на соседний с Венецией остров Лидо, где и родилось это произведение. По сюжету его герой, стареющий писатель Густав фон Ашенбах приезжает на Лидо, где влюбляется в прекрасного юношу и, не выдержав сжигающей его страсти, умирает от азиатской холеры. Новелла вошла в сокровищницу мировой литературы не только как психологическое проникновение в тему красоты, любви и творчества, но и как одно из лучших описаний итальянской Венеции. Какой же увидел Томас Манн Венецию век назад, какой она была, чем пахла, чем встречала? В “самый диковинный из всех городов” его герой Ашенбах прибыл на пароходе. Вплывая в порт и разглядывая толпящиеся у причала гондолы, черные, как гробы, “далеко вперед выступающее пышное крыло сказочного храма” (конечно, собора Святого Марка) и “гигантские часы в проеме моста над каналом”. “…По сумрачному лабиринту каналов, под изящными мраморными балконами со львами, огибая скользкие углы зданий, мимо печальных дворцов с фирменными вывесками на фасадах, отражения которых колебались в зеркале вод…” — так двигается на гондолах и пешком по Венеции Ашенбах, болея любовью и к юноше, и к Венеции. “Из маленьких, высоко взгромоздившихся садов на замшелые стены свисали гроздья белых и пурпурных цветов, источавших аромат миндаля. Сквозь серую мглу там и сям обрисовывались окна в мавританском орнаменте. Мраморные ступени какой-то церкви сбегали в воду; старик нищий прикорнул на них…” Манн, кажется, описывает нам сегодняшний венецианский день. Кто, спрашивает Манн, не испытывал мгновенного трепета, тайной робости и душевного стеснения, впервые или после долгого перерыва садясь в венецианскую гондолу? На сиденье этой лодки — “гробово-черное, лакированное и черным же обитое кресло” — его герой приплывает на Лидо. “Тихо, все тише становилось вокруг него. Уже слышны только всплески весла, глухие удары волны о нос гондолы, который словно парит над водою, — острый, черный, на самом конце вооруженный подобием алебарды”. “И кто мысленно не отмечал, что сиденье этой лодки, гробово-черное, лакированное и черным же обитое кресло, — самое мягкое, самое роскошное и нежащее сиденье на свете?” Томас Манн — новелла “Смерть в Венеции”.

Album navigation:   Ctrl   Ctrl